Дождь и солнце Сантьяго

1. О КАМИНО | 2. ЖЁЛТАЯ СТРЕЛКА, МИНУС НОГА И ДРУГИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НА ДНЕ ОВРАГА | 3. ПЕРЕГРИНО БАНЬЯТО – ПЕРЕГРИНО ФОРТУНАТО, ИЛИ «ПИЛИГРИМУ ВСЁ ПЛОХО» | 4. ОДИНОКИЙ РУССКИЙ ПИЛИГРИМ В ОКРУЖЕНИИ НЕМЦЕВ | 5. ХЛЕБ, ВОДА, ЖАРЕНЫЙ ОСЬМИНОГ И КОНСЕРВИРОВАННАЯ ФАБАДА | 6. КОТ БЕНИТО, ХИЖИНА КАРМЕН И САТОРИ В МОНДОНЬЕДО | 7. ДОЖДЬ И СОЛНЦЕ САНТЬЯГО | КАРТА СКИТАНИЙ

Глава III: ПЕРЕГРИНО БАНЬЯТО – ПЕРЕГРИНО ФОРТУНАТО, ИЛИ «ПИЛИГРИМУ ВСЁ ПЛОХО»

Интересно наблюдать, как с каждым днём, проведённым на Камино, тебя покидают тревоги и беспокойства, присущие нормальному человеку. Я очень хорошо помню, как самым первым утром, выйдя из Кудийеро, я взбирался вверх по автомобильному серпантину, и мной владел абсолютный, невероятный восторг. Светило солнце, подо мной сверкало море, благоухали эвкалипты, и основная мысль была: «Вот это да! Вот это я классно придумал! Неужели я вправду тут? Неужели я вправду это вижу?». Потом началась сельская местность, восторги немного улеглись и я начал беспокоиться по очереди на следующие темы:

– а вдруг рюкзак натрёт мне плечи?
– а вдруг я натру себе мозоли?
– а вдруг я, не дай Бог, растяну себе ногу?
– а вдруг будет очень жарко?
– а вдруг пойдёт дождь?
– а вдруг я промочу ноги?
– а вдруг будет дорога вверх, и я устану?
– а вдруг мне станет скучно?

Шел день за днём, все это по очереди случалось со мной одно за другим, и постепенно я волновался всё меньше, а к концу Камино тревог не осталось вообще.

Рюкзак пытался натереть мне плечи первые дни, но потом оставил эту затею – быть может, потому, что он был очень лёгкий? Я взял с собой 25литровую «Татонку», она весила шесть килограмм, и на третий день я вообще перестал ощущать этот вес. Рядом шли люди, которые несли по десять килограмм, но они сами удивлялись, как это так у них вышло. Фрэнсис, например, всю дорогу шутил, говоря, «I've got everything and a kitchen sink». В качестве kitchen sink у него был объёмный справочник по Камино, с которым он время от времени сверялся, чтобы не получилось так, что он совсем уж зря его взял с собой. Я посмеивался, потому что и справочник, и карта, и фотоаппарат у меня были в телефоне, и мне прекрасно хватало Vodafone-интернета за десять евро, чтобы свериться с картой, почитать про сегодняшний отрезок пути или написать в конце дня сынульке через Фейсбук: он беспокоился, что я погибну в пути, и приходилось ему сообщать каждый вечер, что день прошёл, а я всё ещё жив.

День за днём Камино учил обходиться очень малым. Я взял с собой очень мало вещей и они пригодились все, за исключением пенки, которую я честно нёс несколько дней, но потом плюнул и отправил домой по почте из correos города Тапиа де Касариего, засунув внутрь бутылку испанского вермута. Второй по бесполезности оказалась кружка из нержавейки – подвешенная к рюкзаку, она похвально гремела на каждом шагу, предупреждая крестьян о моём приближении; больше она ничем полезна не была, но потом я приноровился пить из неё воду из фонтанов и местный сидр, так что кружка, в целом, оказалась хорошим стильным компаньоном. Да и пенка пригодилась бы, иди я по Французскому Пути в разгар сезона – там, говорят, люди стартуют ни свет ни заря и бегут к месту следующей ночевки, потому что иначе можно остаться без места. Когда ты остался без места – можно лечь в углу на пенке. Так что я не говорю, что она не нужна – просто она оказалась не нужна в конкретный апрель 2015 года на конкретном участке Северного Пути.

А вот что оказалось невероятно нужно – это... Я, наверное, не сообщу ничего нового бывалым путешественникам, но на Камино я очень отчётливо понял, что в пути просто необходимо иметь с собой пару-другую предметов роскоши – уютных вещей, которые создадут вокруг тебя подобие дома. В моём случае это был спальник, термобелье и теплые носки. Элементарный спальник за десять евро, расчитанный на смехотворную температуру +15 – каждую ночь я засыпал в нём, просто отключался от всего, это было прекрасно. Или термобелье – когда, приняв душ после очередного этапа дороги, ты лежишь, дрожишь и пытаешься согреться, вернуть себе растраченные запасы тепла – тут-то и приходит на помощь безотказное финское термобелье. Ну а с теплыми носками вообще смешно получилось. Их я почему-то с собой не взял, и где-то на половине дороги, одолев свой первый сорокакилометровый участок, понял, что неплохо было бы вечером надевать на ноги что-то очень тёплое. Носки продавались, но вот беда – не было продавца. Город назывался Баамонде. Носки находились в корзине перед дверью, и магазин был, похоже, уже закрыт. Как назло, ценника при носках не было. На глаз оценив носки в пять евро, я вытащил их из корзины, надел, снял этикетку и вместе с бумажкой в пять евро засунул в дверь. Так я, по сути, украл шерстяные носки в маленьком галисийском городе. Надеюсь, я не очень ошибся с ценой и после этого в Баамонде не появился грустный старик, рассказывающий всем желающим о том, как пилигримы украли у него Очень Дорогие Шерстяные Носки.

По поводу мозолей я беспокоился больше всего. Примерно за месяц перед тем, как выйти на Камино, я начал ходить пешком по несколько километров, разнашивая обувь и прикидывая, где может натереть. Я ходил и ходил, но что-то нигде не натирало. Наверное, мне очень повезло – эти неказистые кроссовки Adidas оказались самой удобной обувью, которую я когда-либо носил. Тем не менее, в первый же день, не дожидаясь мозолей, я наклеил пластыри везде, где могло натереть – на ахиллесово сухожилие, на подъём стопы, на то место, где пятка переходит в... э-э... ногу – не знаю, как это место называется. К концу пути я, конечно, немного стоптал пятки, но больше – ничего. Ни одной мозоли. Хотя, может, я недостаточно долго шёл – всего десять дней.

Когда я растянул левую ногу, я очень расстроился. Не помню, в каком забытье я добрался до Луарки, но там, стоя под душем, потихоньку оживая, вдруг понял, что это растяжение мне дальше мешать не будет. Вечером я сидел на городской площади вместе с местными бездельниками, и, помню, мне было очень хорошо в первый раз на Камино. Мне очень нравился город Луарка, облупившиеся дома со следами сырости на фасадах словно из «Ста лет одиночества», мне очень нравилось сидеть час и два на площади, наблюдая за стариками, которые лущат семечки, мне очень нравилось, что боль улеглась, и даже угрюмый камареро, выставивший на прилавок скверный бутерброд с засохшим омлетом – я пришёл в город очень поздно и все нормальные едальни были закрыты до семи вечера – не смог испортить моего благодушного настроения. Я справился в этот день, справлюсь и в другой. Через неделю, когда я растянул уже правую ногу, я даже не стал надевать фиксирующую повязку. Я придумал свой, очень русский способ бороться с болью на Камино – я заходил во все деревенские трактиры и говорил волшебную фразу:

– Tiene orujo? (есть орухо?)

Хозяйка всегда переспрашивала, не ослышалась ли она, и, получив подтверждение, выставляла на стойку – всегда из-под прилавка – две-три бутылки: орухо на травах, шоколадную орухо и орухо бланко.

Дорогие пилигримы! Не тратьте время на орухо на травах – она слабая и невкусная. Шоколадная – вообще для девочек! Берите бланко – беленькую. Она сорокаградусная и по вкусу похожа на сербскую ракию – то, что надо, чтобы заглушить боль в ногах.

После того, как я выбирал бутылку, хозяйка обычно очень оживлялась и задавала мне пять-шесть длинных вопросов. Глядя ей в глаза, я отвечал на кажый «si». После этого мне наливали стопку. Обычно в этот момент на меня смотрел уже весь трактир. Странно, но орухо никогда потом не включалась в счёт.

Слабо помню, как мне шлось после третьей-четвёртой орухи, но, кажется, это всегда было очень весело и одновременно очень грустно. Я ругался, плакал, горланил песни. Впрочем, я так шёл и без орухо. Боль в ноге при таких раскладах уже не беспокоила.

Беспокойства по поводу того, что может быть очень жарко, улетучились первыми. Жарко было два дня из десяти. Все остальные дни либо лил дождь, либо вот-вот собирался полить, либо он лил всю ночь и весь следующий день небо было в тучах. Особенно поливало в Галисии, где, я так понимаю, это обычное дело, как и в любой кельтской стране. В один из таких дней я сделал фотографию залива города Рибадео – получилась один-в-один бухта норвежского города Бодё в не самую лучшую норвежскую погоду. Сначала я пытался прятаться от дождя и берёг ноги от сырости – а в конце пути уже флегматично шлёпал по любым лужам под самым проливным дождём. Перегрино баньято – перегрино фортунато, шутили итальянские девушки Камилла и Микелла, жительницы Милана, про которых я ещё расскажу. Они это переделали из итальянской поговорки «Matrimonio bagnato – matrimonio fortunato». Я это перевёл по-своему: «Пилигриму всё плохо». Светит солнце – жарко, идти трудно. Льёт дождь – мокро, ноги натирает, идти трудно. Но промоченные ноги, как вы уже поняли, тоже волновали меня очень мало. Когда начинался проливной дождь, я ненадолго останавливался, надевал плащ, прятал деньги и документы под плащ в непромокаемый пакет – потому что вода затекала и под плащ – и шёл дальше. Я немного жалел, что у меня нет таких модных резиновых гетр, которые надевают на ноги ниже колена, чтобы не промокали штанины и ботинки. Чтобы штанины не превращались в мокрое месиво, их приходилось подворачивать. Поэтому я довольно комично смотрелся в сером бесформенном плаще и штанах с подвёрнутыми штанинами – не хватало только босых волосатых ног.

Единственное, что меня реально бесило – это камешки в ботинках. Честно скажу – я не знаю, откуда они там берутся. Ты садишься, вытряхиваешь кроссовки, и камешков нет. Ты начинаешь идти, и через минуту они есть. И неважно, что ты идёшь по свежевымытому асфальту или даже по начищенному полу аэропорта. Они просто появляются сами собой. Я сдаюсь. Камешки в ботинках выше моего понимания.

А подъёмы... Что ж, дорога часто идёт вверх. Более того, когда она идёт вниз, это тоже трудно – альпинисты знают. Дорога в гору – трудно. Вниз – ещё труднее. По равнине скучно, а в горах трудно. Пилигриму всё плохо. Мы много шутили про эти бесконечные субиды и бахады – подъёмы и спуски – но я видел, что в глубине души все их любят. Так что о подъёмах я тоже скоро перестал беспокоиться. Как и все остальные мои попутчики.

Что же по поводу "станет скучно"...

Думаю, пришло время рассказать о моих попутчиках.

Всего-ничего идти осталось