Картинки с "Наваградзкі замак"

Шесть утра, Минск, пустая автобусная стоянка, моросит дождь. Потом начинают подходить "Икарусы", и очень быстро вокруг них собирается огромная толпа желающих попасть в Навагрудок. Мы стоим на мокром асфальте, все больше и больше проникаясь тем, что фестиваль - не плод нашего разыгравшегося воображения; там, за 200 километров от Минска, и впрямь что-то происходит. Дорога - добрых три часа, во время которых мы то спим, то с тревогой принюхиваемся к запаху горелой резины, наполняющей салон, то прислушиваемся к ковыряниям и постукиваниям под днищем автобуса, в то время как сам автобус стоит на "яме", окруженный толпой озабоченных техников. Моя соседка, минская журналистка, спешившая в Навагрудок на открытие, гадает, успеет она или нет, и я, чтобы успокоить ее, принимаюсь рассказывать про то, что еще может случится в дороге с этой разновидностью автобусов. А случиться, кстати, может все, что угодно. Дарт-Цзын учит: "Никогда не верь междугороднему "Икарусу". Выезжай в путь заранее - он не раз сломается. Не садись в хвост - там у него возгорится. Не клади на полку барабан - упадет и полка и барабан. И мудрым назовут того, кто планирует путь свой без участия автобуса." Словом, когда автобус, наконец, вырывается за пределы Минской кольцевой, мы относимся к этому весьма скептически. А тут, кстати, и барабан падает с полки. И после этого до самого Навагрудка ничего больше не случается. Местность за окном - вылитая Польша, в которой нам (Вовке, Игорю и мне) довелось побывать лет десять назад и даже пройтись по ней пешими паломниками-пiлгжимками. Те же поля, холмы, ухоженные обочины, на шестах дремлют жирные буселы (аисты). Вскоре мы выехали за пределы мира - так или иначе, я своими глазами видел указатель "Мiр - зачеркнуто". Моя соседка приободрилась и принялась рассказывать о Новогрудке эпохи распада Речи Посполитой, о шляхтичах, о местных татарах, о дуде - белоруской волынке, о Миндовге и Витауте - чертовски интересные вещи... но не тогда, когда хочешь спать и клюешь носом, прислонившись виском к холодному стеклу.

А вот - взгляд через объектив - посмотрите-ка на замечательно сохранившийся Мирский Замок. Есть в нем что-то баварское. Он отреставрирован и внутри и снаружи, взят под защиту Юнеско, и ему уже ничего не грозит. Чего не скажешь о Навагрудском замке. От него остался только фрагмент стены - величественный, грубый, напоминающий колокольню, венчающую огромный холм. По-моему, Навагрудский замок уже не восстановишь. Однако моя журналистка заметила, что реконструкторы любят Навагрудский замок больше, чем Мирский - там есть, где разгуляться, а вот окрестности Мирского замка, как она выразилась, "еще не разработаны".

А вот и Навагрудок. Городок весьма советского вида с коттеджами, столовыми и горкомами - ничего особенного, пока не попадаешь наверх, на центральную площадь. Весь центр можно обойти минут за десять - собственно, это все прилегающие к площади улочки. Радует глаз булыжная мостовая, и небесные дали, открывающиеся в прорехах за домами. Мысленно очистив площадь от строений, понимаешь, что находишься на вершине холма.

Выходя из автобуса, мы все еще не могли поверить, что оказались на крупнейшем восточноевропейском фестивале средневековой культуры. Но потом навстречу стали попадаться отдельные личности в костюмах, и чем дальше - тем больше, а на площади уже вовсю шел парад, открытие фестиваля. И там-то ходили уже совсем навороченные господа, на конях, в кольчугах, некоторые даже в фуллплэйтах. Не смотрите на фотографии, они не передают и десятой доли того великолепия. Со сцены уже звучал "Турдион" - мы стали гадать, сколько раз мы его еще услышим за эти два дня.

Узнав, что наше выступление назначено на шесть вечера, и не встретив пока никого из знакомых, мы побросали вещи в общежитие, где предстояло жить (в конце длинного коридора из-за дверей комнаты доносились звуки настраиваемой волынки), и отправились смотреть Навагрудский замок. Собственно, "замок" выглядел почти в точности так, как Толкин описывал Могильники и Заветерь - большой холм-блюдце, и на вершине высящийся остов стены.

По периметру вала через каждые несколько метров на фоне неба высились зловещие, неподвижные, а по приближении - предупредительные и незлые - белорусские омоновцы. Здесь, на фестивале, среди огромного количество разряженного люда, среди камзолов и кольчуг, омоновцы смотрелись весьма органично. Современные воины? На фотографии, кстати, изображен не омоновец. А вот пикеты милиции нас, как всегда, разочаровали - неужели трудно было дать им копья и кольчуги, для пущего антуражу?

Во рву под стенами замка шел турнир короля Миндовга. Так это называлось. На самом деле король был немного побоку, это такая традиция, идущая из средневековья - называть турниры именем знаменитого правителя или героя древности, посвящать событие их памяти: турнир, дескать, им. Короля Миндовга. В отгороженном жердями кругу бились ратники, толпа проявляла вполне футбольные эмоции, а над всем этим гремело из динамиков что-то знакомое, что-то скандинавское... да, точно: турнир озвучивала "Hedningarna", альбом "Trae", если не ошибаюсь.

На вершине холма устроилась небольшая ярмарка, а до этого там были стрельбы. Пыток, заявленных в пресс-релизе, мы не усмотрели, хотя одного палача я видел. Но на фотографию он не попал. В средние века считалось, что фотографировать палача - плохая примета. А вот с этой женщиной, вяжущей корзины, неожиданно получилась радующая глаз, в чем-то даже библейская, картина.

На фотографии - крестоносцы готовят какую-то подлость. Сенкевич: "Наш народ ненавидит крестоносцев, и не за то, что они учиняют на нас набеги, а за то, что они - низкие предатели; ведь крестоносец обнимает тебя и целует, а сам в это время готов нож тебе в спину всадить; подлый это обычай, и противен он нам, мазурам." Гей, мазуры, вам противно?

И на этой же фотографии, слева, в костюме старушки конца XX века - не Олег ли Гаркуша собственной персоной? Вот ведь!

Улица, ведущая из замка на площадь, была запружена народом, двигающимся в обеих направлениях. Кое-где музицировали, иногда - на ходу.

Игоря зовем на белорусский манер: Игар

Утомленный детьми и фотоаппаратами, рыцарь пьёт пиво. Народ без устали фотографирует и фотографируется. Пару раз снялись даже рядом со мной, а уж Слон в его обалденной рубахе шел просто нарасхват. Отдельные фотомодели, правда, вели себя шумно и вызывающе, но это был весьма уместный кураж, он никого не напрягал. Напряжный кураж начнется позже, часам к десяти.

Мой сын называл всех подряд "рыцари", а там были и разбойники, и турки, и стрелки, и воинственные монахи, и, по-моему, пираты, и ополченцы, и тевтонцы, и разодетые шляхтичи, и представители иных Уний - даже мы в сценических костюмах походили на каких-то гардемаринов (все ж таки из Питера!), правда, без шляп и без шпаг. Рядом с площадью парнишка громко декламирует ирландские анекдоты.

А на площади с небольшой задержкой из-за дождя уже начинался концерт. Вообще дождь все время или шел, или слегка капал, или грозил наползающими тучами. На сцене то и дело возникала палатка-навес для музыкантов, а мониторы и порталы мигом скрывались под полиэтиленовыми "домиками". На фотографии - как раз в такой палатке и играет Puck'n'Piper. Ну, Puck'n'Piper - он и в Белоруссии Puck'n'Piper.

Здание дворца культуры, перед которым построили сцену, было отдано под оргкомитет. В коридорах и комнатах постоянно толпился народ, причастный к фестивалю. Здесь можно было разузнать все о всех, получить талоны на питание, узнать об автобусах и времени своего выхода на сцену. Что замечательно, даже организаторы фестиваля были в костюмах. В большой зале на первом этаже музыканты переодевались и настраивались. Здесь мы познакомились с ребятами из белорусской группы "Стара Ольса". Мужики, мне дали поиграть на литовских гуслях! Вообще у них было много прикольных инструментов. Как мне рассказывала в автобусе моя давешняя попутчица, дуда - мохнатая белорусская волынка - была восстановлена именно при участии волынщиков из "Старой Ольсы".

На фотографии - выступает "Стара Ольса". Ольса, к-стати, название реки, а с ребятами мы вообще оказались соседями по общежитию: мы жили на третьем этаже, они - на четвертом. В общежитии было весело - на лестнице можно было встретить панночку в сопровождении верного кавалера-рыцаря, или пару поддатых шляхтичей, стукающихся лбами, распевающих "кирийе эйлисон", или пожилого горожанина в тюрбане, или стайку милых дам с корзинками, или, на худой конец, карлика в красном плаще, спешащего с депешей в оргкомитет.

Кстати. Во время своего выступления чехи из "Krless" выставили на сцену две огромные плетеные корзины. Они доставали оттуда музыкальные инструменты. Потом, за кулисами, я разговорился с одним из музыкантов, и смог внимательно разглядеть, что же там у них в корзинах. Что там дуда! (дуда, кстати, тоже была) Там обнаружились: большая мандолина с пятью сдвоенными струнами, звукоизвлечение медиатором, называется - "квинтерна"; пятиструнная скрипка, называется, понятное дело, "фиддла"; аналог бомбарды, длинный тростевой духовой инструмент, называется "shawn"; и так далее. Клевые средневековые дядьки, эти "крлещи". Чем-то напомнили Welladay.

По моему скромному мнению, на сцене "крлещи" были лучше всех, все было органично и уместно: их музыка, их костюмы, и сдержанная, но с улыбкой подача - как у менестреля, который знает цену себе и своему представлению, но знает так же и то, что в него могут и костью запустить в любой момент, а господы - велеть высечь на заднем дворе.

Перед каждой композицией флейтист объяснял публике на трогательном неправильном русском, "о чем эта песня". Иногда слова заканчивались, он размахивал руками, бормотал; по-моему, это тоже было частью шоу, как и корзины, обозначающие пространство сцены, как и его правый сапог, увешанный бубенцами. В-общем,они мне очень понравились - настоящие жонглеры, фокусники, заставляющие зрителя забыть о том, что на сцене стоят микрофоны и громоздится усилительная техника, а в кармане пищит мобильный телефон, принимая SMS-сообщение от потерявшихся в толпе друзей. Когда чехи закончили играть и входили в ДК, в фойе их встретили аплодисментами.

Было что-то у всех выступавших общее, и почти все исполняли "Календу Мая" и "Турдион". Мы, как всегда, выбивались в какую-то свою сторону. В субботу перед нами выступила труппа средневековых танцоров, под очень тихую и прозрачную музыку. Народ немного притих. Поэтому, если до этого мы и задавались вопросом, уместны ли здесь наши песни (на фестивале почти никто не пел, хотя вот "Krless" ту же "Календу Мая" спели очень хорошо), то после выхода на сцену стало ясно, что все чего-то дартсоподобного и ждут. Ну, если честно, на любом фолк- или средневековом академическом концерте чудится мне в публике такое тайное, подспудное, неосознанное, нелепое такое желание увидеть на сцене человека с гитарой, и чтобы он без затей взял и спел "Все это рок-н-ролл", или "Аллюминиевые огурцы", что ли. И это тоже очень в ключе средневековых увеселений. Тем и живем. Ведущий объявил "гурт з Петербурга", да-да, The Dartz - это "гурт", а меня за кулисами определили в "керовника", т.е. "руководителя". Остальные не преминули позубоскалить по этому поводу - дескать, в разных регионах Белоруссии начальное "к" произноситься по-разному, бывает, что и мягко произносят, "кх", а то и "х", всякое бывает...

Ну, а потом все было хорошо и правильно: гурт играл, народ плясал и пел. Не было того напряга, который бывает, когда играешь перед очень большой толпой случайных людей. Пьяные выкрики, постояно теряющаяся связь между музыкой и людьми, вопросы "зачем мы играем, зачем они слушают", висящие в воздухе - всего это не было, а была классная веселуха на площади вдруг ставшего таким средневековым города. Люди здесь собрались не случайные. Звук на площади, говорят, был в первый день не очень хорошим, а на сцене зато все было отлично. Правда, пространство перед сценой отгораживал ОМОН, и до народа было метров пять, и один раз секунд на тридцать пропал бас - потом оказалось, что ветер уронил какую-то стойку, и она отключила басовый комб. Когда бас снова появился в линии, народ взорвался приветственными воплями, да и мы воспряли. Мы закончили играть и ушли со сцены в очень хорошем настроении.

А вот на следующий день... Не зря, ох не зря все утро воскресенья по сцене прыгал и шаманил гиганский Вукуб-Какиш - организаторы говорили, что это попугай Гоша, символ какой-то компании мобильной связи, выступавшей спонсором, но мы-то знали - это он, который Не-Солнце и Не-Луна! На следующий день мы выступали в полдень (сразу после "Krless") и все время косились на черную тучу, наползающую на площадь. Играть было романтично - в воздухе висело предчувствие грозы, то и дело налетал ветер... но все обошлось, хотя несколько минут с неба вполне серъезно моросило. Так подобрались песни, что второе выступление каким-то образом превратилось в посвящение Санкт-Петербургу. На бис, чтобы придать происходящему универсальности, гурт выдал "Родом из Ирландии", посвятив песню всем собравшимся на площади. Из мониторов в этот день перло такое, что играть было совершенно невозможно, звук на сцене был не просто плохим - он был активно плохим, он мешал играть, поэтому в какой-то момент мы просто перестали слушать и играли по памяти, стиснув зубы. Помню, я грозил звукооператору кулаком - он не видел, к счастью, а увидел, так не понял бы жеста - потому что, как говорят очевидцы, звук на площади во второй день был идеальный!!! Вот и пойми эту звукотехнику. Не-ет, прав дядька Блэкмор - играть надо в средневековых замках, без подзвучки. По мотивам дня родился дурацкий концертный скетч: "Почему глухарь, когда поет, ничего не слышит? Да потому что ему отрубили мониторы!!!" Правда, смешно?

Вечером (в субботу) народ свободно прогуливался по улицам в ожидании ночного бугурта. Мы поужинали в столовой на талоны (чудесная, кстати, столовая - на входе панно "Юноши убивают Вукуб-Какиша из выдувной трубки", столовские запахи и порции, и неожиданно вкусная еда - а может, это мы были все время изголодавшиеся?), встретились с Шоном и Эльханой (на фотографии). Шон рассказывал про военный реконструкторский лагерь, устроенный километрах в двух ниже по холмам. В лагере, как и положено, царило настоящее, сырое и грязное средневековье - грязь, толпы оборванцев, костры и пьяный беспредел. Побудь этот лагерь здесь еще месяца два, в нем бы непременно вспыхнула эпидемия какой-нибудь черной болезни, благополучно изжитой еще в XIX веке. Той же ночью, кстати, Шон получил ранение в глаз, обходя свой шатер. И на следующий день не показывался.

Часам к десяти вечера на площади собралось, наверное, тысячи три-четыре народу. Ждали бугурта, ночной схватки. Удалые ратники разминались перед боем, пили пиво и докуривали сигареты. Все преждевременные стычки, случавшиеся из-за избытка молодецких сил, пресекались старшинами в самом начале. Потом отряды начали выстраиваться, разворачивать знамена и уходить куда-то на разворот. Этот зловещий исход вы можете видеть на фотографии. Было очень холодно, и не совсем понятно, где, собственно, будет происходить этот самый бугурт? Поэтому мы ушли спать, не дождавшись шоу, а про бугурт потом рассказывали, что народ разошелся не на шутку, и начал убивать друг друга по-серъезному. Вскоре омоновцы это поняли и поспешили принять в фестивале самое активное участие. Как говорилось на следующий день, все травмы и повреждения, полученные в свалке, проистекали из-за нарушения техники безопасности и пренебрежения к деталям одежды - не у всех, например, были защищены руки и лица, а мечи и другое оружие использовались далеко не деревянные. Я вот этой проекции средневековых зверств на наше время не приемлю! Я музыкантишка, мое оружие пробивает любые доспехи и иногда поражает прямо в сердце, не оставляя всех этих кровавых синяков и вытекших глаз (бедный Шон!).

Утро. Под пакетом с печеньем сидят симпатичные, только вчера народившиеся таракашки. Ощущение некоторого похмелья после праздника. В оргкомитете просыпаются и строятся во дворе солдаты в камуфляже. Именно утром понимаешь, как это, в сущности, мало - два дня в Навагрудке. В воскресенье мы не ходили, а бегали, чтобы успеть все посмотреть, успеть выступить, ну и отобедать в столовой под Вукуб-Какишем. Во рву под замком происходила самая главная схватка фестиваля - штурм замка, дневной бугурт (кому-то показалось мало ночного?). С холма, где стоял и ждал сигнала отряд ОМОНа, летели редкие стрелы, а внизу страшно бухала артиллерия Унии - одна-единственная пушка, но слышно ее было от самого общежития. Присмотритесь - на фотографии она есть! На склонах сидело тысяч двадцать, наверное, народу - и тут наша охлофобия начала действовать на полную катушку, я выбрался из толпы наверх и начинал вызванивать остальной народ. Но некоторые снимки нам сделать все же удалось.

На площади продолжался концерт. Из общежития грациозно выбегали и спешили на площадь дамы в чем-то черном и кружевном, в шляпах и при таких же черных кружевных кавалерах. А мы, мы уже собрали вещи, ибо было время уезжать, и дальнейший праздник продолжался, увы, без нас. На площади попрощались со "Старой Ольсой" и немного послушали группу "Auri" - я их слышал утром этого дня, они репетировали в гримерке, и мне очень понравился их плотный мягкий звук, с гитарой и сдержанными барабанами.

Дальше вниз по улице, за милицейскими пикетами, нас ждал собственный (!) микроавтобус, который и довез нас в этот день до Минска без всяких приключений. Прощаясь с водителем Димой, мы подарили ему свой диск, а он - неожиданно - вручил нам бутылку паленого "Амаретто", отчего судьба нашего обратного путешествия была решена, но об этом, наверное, уже не стоит - все и так в курсе, что Dartz не теряют даром времени, едучи в поезде дальнего следования. Замечу лишь, что идея смешивания "Амаретто" с шампанским принадлежала Игорю, а про водку "Брестская", настоянную на кедровых орехах, нам еще раньше рассказал Дима.

P.S Забыл я написать про белорусское пиво, ну и Бог-то с ним. Пиво как пиво.

CREDITS:
Фотографии взяты из коллекции Юлии Курцман и Сергея Чибирева
Статья написана Дмитрием Курцманом
Группа благодарит Игара Михну за радушный прием и внимание к мелочам
И группу "Стара Ольса" за неожиданную приятную компанию